Неточные совпадения
Что из него должен во всяком случае образоваться законодатель, — в этом никто не сомневался; вопрос заключался только в том, какого сорта выйдет этот законодатель, то есть напомнит ли он собой глубокомыслие и административную прозорливость Ликурга или просто будет тверд, как
Дракон.
[Васили́ск (греч.) — легендарный
дракон или змей, взгляд которого убивал человека.]
Лидия приняла его в кабинете, за столом. В дымчатых очках, в китайском желтом халате, вышитом черными
драконами, в неизбежной сетке на курчавых волосах, она резала ножницами газету. Смуглое лицо ее показалось вытянутым и злым.
— Это — ужасно, Клим! — воскликнула она, оправляя сетку на голове, и черные
драконы с рукавов халата всползли на плечи ее, на щеки. — Подумай: погибает твоя страна, и мы все должны спасать ее, чтобы спасти себя. Столыпин — честолюбец и глуп. Я видела этого человека, — нет, он — не вождь! И вот, глупый человек учит царя! Царя…
Белые двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный
дракон. У стола — три глубоких кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
Сегодня все перебираются с берега: работы кончены на фрегате, шкалы подняты и фок-мачту как будто зашнуровали. В лесу нарубили деревьев, все, разумеется, красных, для будущих каких-нибудь починок. С берега забирают баранов, уток, кур; не знаю, заберут ли
дракона или он останется на свободе доедать трупы уток.
—
Дракон, пожирающий уток.
«Жду
дракона, ваше высокоблагородие», — почти не дыша, прошептал он.
«Это
дракон, ваше высокоблагородие, — заключил, подумавши, один унтер-офицер.
— Как
дракон, какой
дракон?
— Потому это…
дракон… — пробормотал Григорий.
Ах, надо же и Пафнутьева пожалеть… ничего-то ведь он не знает! Географии — не знает, истории — не знает. Как есть оболтус. Если б он знал про Тацита — ужели бы он его к чертовой матери не услал? И Тацита, и Тразею Пета, и Ликурга, и
Дракона, и Адама с Евой, и Ноя с птицами и зверьми… всех! Покуда бы начальство за руку не остановило: стой! а кто же, по-твоему, будет плодиться и множиться?
Всей этой простотой Екатерина Филипповна вряд ли не хотела подражать крестьянским избам, каковое намерение ее, однако, сразу же уничтожалось висевшей на стене прекрасной картиной Боровиковского, изображавшей бога-отца, который взирает с высоты небес на почившего сына своего: лучезарный свет и парящие в нем ангелы наполняли весь фон картины; а также мало говорила о простоте и стоявшая в углу арфа, показавшаяся Егору Егорычу по отломленной голове одного из позолоченных
драконов, украшавших рамку, несколько знакомою.
Она была особенно успокоительна тем, что вырезанная из жести пряничная лошадка, состоявшая в должности
дракона и посаженная на шпице, беспрестанно вертелась, издавая какой-то жалобный вопль, располагавший к мечтам и подтверждавший, что ветер, который снес на левую сторону шляпу, действительно дует с правой стороны; сверх
дракона, между колоннами были приделаны нечесаные и пресердитые львиные головы из алебастра, растрескавшиеся от дождя и всегда готовые уронить на череп входящему свое ухо или свой нос.
Несмотря на этот плач
дракона и на эту опасность погибнуть от львов, как в Данииловой пещере, равнодушная природа превосходно разрослась, особенно по боковым аллеям, и это не от скромности, а оттого, что прежний губернатор велел подрезать на большой аллее старые липы; ему казалось несовместным с буквальным исполнением обязанности такое своеволие липовых сучьев.
Таланти мал-мала… (Интимно Обольянинову.) Хоцесь, я тебе казды день пириносить буду? Ты Ган-Дза-Лини не говоли… Все имеим… Молфий, спирт… Хоцись, красиви рисовать буду? (Открывает грудь, показывает татуировку —
драконы и змеи. Становится странен и страшен.)
— Валяй, валяй!.. Погоди, — а
дракон кто?
— Это такой… верхом на коне… с копьём… Рауль Бесстрашный… у него
дракон невесту утащил… Прекрасная Луиза… да — ты слушай, чёрт!.. — нетерпеливо крикнул Яков.
После книги о рыцаре и
драконе явился «Гуак, или непреоборимая верность», «История о храбром принце Францыле Венециане и прекрасной королевне Ренцивене».
— Это делал Морган, — сказал Ганувер, — Пирон не был столь жесток, и легенда рисует его, скорее, пьяницей-чудаком, чем
драконом.
Нет, нет! Не буду ослеплен
Сим блеском, сколь он ни прекрасен!
Дракон на время усыплен,
Но самый сон его ужасен!
Злодей на Этне строит дом,
И пепел под его ногами
(Там лава устлана цветами,
И в тишине таится гром).
Пусть он не знает угрызенья!
Он недостоин знать его,
Бесчувственность есть ад того,
Кто зло творит без сожаленья!
Над белой каменной оградой, похожей своей массивностью на крепостную стену, возвышалась дача, затейливо и крикливо выстроенная в виде стилизованного русского терема, с коньками и
драконами на крыше, со ставнями, пестро разрисованными цветами и травами, с резными наличниками, с витыми колонками, в форме бутылок, на балконах.
Вспомни, что Сирах боялся их, как ядовитых скорпионов, более, нежели тигра и
дракона.
За несколько лет перед тем, как игумен доказывал Сирахом, что женщины страшнее
дракона, и Феодор оправдывал их Сирахом, говоря, что они похожи на солнце, — опустел дом одного богатого гражданина в Александрии.
По сей день слышу свое настойчивое и нудное, всем и каждому: «Давай помечтаем!» Под бред, кашель и задыхание матери, под гулы и скрипы сотрясаемого отъездом дома — упорное — сомнамбулическое — и диктаторское, и нищенское: «Давай помечтаем!» Ибо прежде, чем поймешь, что мечта и один — одно, что мечта — уже вещественное доказательство одиночества, и источник его, и единственное за него возмещение, равно как одиночество —
драконов ее закон и единственное поле действия — пока с этим смиришься — жизнь должна пройти, а я была еще очень маленькая девочка.
Между тем дворянство развивалось, образование начинало оплодотворять умы, и, как живое доказательство этой политической зрелости нравственного развития, необходимо выражающейся в деятельности, явились эти дивные личности, эти герои, как вы справедливо называете их, которые «одни, в самой пасти
дракона отважились на смелый удар 14 декабря».
А по улицам, увидишь, Алконаст райская птица ходит и дивные единороги, а у градских ворот львы и ручные
драконы заместо стражи стоят…
Раз, отдыхом и тенью освежены,
Друзья купель рассматривали ту
И чудный столб с изгибами
дракона.
Мы поняли теперь, зачем пред нами
Явился тот прожорливый
дракон,
Когда мы шли Кьявеннскими горами...
Равно ж как тормоз на своем пути
Все боле накаляется от тренья,
Так, где
дракон лишь начинал ползти...
Призвали в край германского
дракона!»
Ломбардец так рассказ окончил свой
И отошел. Им сильно потрясены...
Я вспомнил все: с имперцами наш бой,
И смерть вождя, и бегство от
дракона.
«Где он? — вскричал я, — где наш недруг злой?
Свой гордо зев подняв окровавленный,
На острый верх взобравшийся
драконКак некий царь с зубчатою короной...
Наш конь скакал, спасаясь от
дракона,
Скакал во всю отчаянную прыть,
И бились о бока его стремена.
Его хребет казался напряжен,
И, на когтях все подымаясь выше,
Пуститься в лет готовился
дракон.
Ужасный Вол, неистовый
Дракон,
В бесчисленных изгибах вышел он.
Так и Ангелы, славословящие Бога, становятся «небесными воинствами», разящими и воинствующими: «…и произошла на небе война, Михаил и Ангелы его воевали против
дракона, и
дракон и ангелы его воевали против них» (Апок. 12:7).
Первым существом, заключенным в тело, был диавол, который в книге Иова называется
драконом (40, 14).
Этот
дракон отпал от Бога и в наказание за свое падение был облечен в тело.
Ax, как изменился сегодня приютский зал! Добрая треть его была отгорожена темною занавеской с расшитыми по ней диковинными фигурами
драконов и каких-то невиданных зверей, державших огромную лиру в не менее огромных лапах. Эту занавесь расшили самые искусные мастерицы из старшеотделенок: Дорушка, Васса и маленькая Чуркова. Вся мебель, все вещи из квартиры начальницы были перенесены сюда за эту расписную завесу.
Небо синее-синее, как синевато-лазурный глазок незабудки. Недосягаемые, гордые и красивые плывут по нему белые корабли облаков… То причудливыми птицами, то диковинными
драконами, то далекими, старинными городами с бойницами, башнями, со шпицами церквей, кажутся они обманчивыми призраками из своего лазурного далека…
«Виноград их от лозы Содомской и с полей Гоморрских; ягоды их — ягоды ядовитые, грозды их горькие; вино их — яд
драконов и гибельная отрава аспидов.
Описание Маньчжурии. «Записки Русского Географического общества», 1857 г., стр. 91.] — также «Гелонг-кианг» (река черного
дракона) и Хей-шуй, что значит «Черная вода», [Иакинф.
А огненная орифлама все горела над городом в одной из рам бельведера, и ветер рвал ее и хлестал ее мокрые каймы о железные трубы железных
драконов, венчавших крышу хрустальной клетки, громоздившейся на крутой горе и под сильным ветром.
И еще в этом псалме: «…падут подле тебя тысячи, и десять тысяч одесную тебя; Но к тебе не приблизится. На аспида и василиска наступишь, попирать будешь льва и
дракона…» И ведь правда, если вдумаешься; без воли господней ни один волос не спадет с головы человека! Вот мы едем, боимся, вглядываемся в темноту, а господь уж заранее определил: если суждено им, чтоб нас растерзал тигр, не помогут никакие ружья; а не суждено, — пусть тигр расхаживает кругом, — мы проедем мимо него, и он нас не тронет.
— «На аспида и василиска наступишь, попирать будешь льва и
дракона».
Закончилась великая борьба Христова воинства с «
драконом». Ханжи-публицисты могли и теперь еще говорить о святом подвиге, взятом на себя Россией, — солдаты качество этого подвига оценивали совсем иначе. Они облегченно говорили...
Тем временем патриотические газеты и журналы писали о глубоконародном и глубоко-христианском характере войны, о начинающейся великой борьбе Георгия Победоносца с
драконом…
Высоко вдоль стены, словно кольчатый
дракон, непрерывно ползет транспортер.
Внутри верх и полотно ее были изукрашены разноцветными узорами, звездами,
драконами и птицами в каком-то безвкусном смешении.